Там дерево большое, я малой совсем еще,
Старая хрущевка, мне было счета со всеми.
Ща такси так беспонтово мотает счетчик.
Я редко приезжаю домой, путаюсь порой, где свой, где ждут.
Тут ужин амфетамин, шлюхи,
А я уйду в себя, чтобы в кабинке сделать звук.
Микрофон, как лучший друг, ведь предавали часто.
Сердце на куски, на части.
В погоне за счастьем кент трахнет мою девочку на даче.
Я все прощу, мы стали старше.
Под предлогом х*ли пробовать, же не торчать.
Мне стыдно стонет через года два, а трассу замело снегами.
И в папиных глазах я не найду мужчины.
Нас так по-разному все тащат,
А за спиной судачат знатоки, как изменились мы,
Но ни один из них со мной жизни не делил.
Небо над землей остановится, я опять хочу туда.
Время быстро шло, но все точно там, где я вырастал вчера.
Что изменилось? Кенты в наркологичке, кто в могиле.
А мы могла бы? Да, наверное могли.
Но время так неумолимо, и снегопад страшит вместо улыбки.
Вместо саночек Хюндай у Влада.
Поехали, братан, на техно-рейв.
Я снова про*бал так много из-за солей,
Написал столько соплей на два альбома.
Но на телефоне дорога - вот мое соло.
Улица смешит бандитами под revo, химарем, барбитуратами.
Я препаратами тушил остатки совести.
Дети эпохи Пелевина и Полосковой.
Тут модно есть грибы и ставиться в прихожей.
Мой опыт побочками на коже.
Улыбка детская сотрется в каком-то замесе за правду.
И если есть в натуре бог, то он танцует со мной рядом.
Небо над землей остановится, я опять хочу туда.
Время быстро шло, но все точно там, где я вырастал вчера.
