слово действует на пейзаж подобно казни.
нам бы молча оставить, как есть сохранить.
ведь, помимо прочего, по-настоящему прекрасен
тот человек, с которым можно не говорить.
и если бы на миг, закрыв глаза,
представить, что вдруг все осязаемо и зримо,
я непременно нащупал бы разлад
своей души с действительностью мира.
где лишь образ один, где есть лишь она.
и я скажу тебе, когда развеется дым,
что больше всего мне нужна тишина.
невесомая тишина и ты.
и на закате мы посмотрим потом
на самый глупый во вселенной поступок
как люди тратят жизни на то,
чтобы дольше ненавидеть друг друга.
а когда станет совсем темно,
я закрою глаза, а ты мечту опиши.
мы можем говорить обо всем, но
никогда не скажем о том, как друг другу нужны.
никогда.
но я помню тебя, как стихи, наизусть.
я помню тебя.
ты словно часть речи.
я помню тебя.
я помню тебя.
я помню тебя,
и мне от этого легче.
и несмотря на пророчества,
про близость их вместе взятых в гранит,
обоюдное одиночество
нас сильнее роднит.
но вдвоем мы пойдем, скорей,
лишь по пути неизбежности,
где ты согреешь меня своей,
своей риторической нежностью.
так идут в бесконечность сквозь дым,
касаясь ладонями, одинокие люди
чередой. так прощаясь с былым,
любовь начинается с мысли о чуде.
